"ПОВЕЛИТЕЛЬ КОЛЕЦ" ДЖ. Р. Р. ТОЛКИНА И ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОГО ЛИТЕРАТУРНОГО МИФОТВОРЧЕСТВА

"ПОВЕЛИТЕЛЬ КОЛЕЦ" ДЖ. Р. Р. ТОЛКИНА И ПРОБЛЕМА СОВРЕМЕННОГО ЛИТЕРАТУРНОГО МИФОТВОРЧЕСТВА

10.01.05 - литература стран Западной Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Ленинград - 1989

Работа выполнена на кафедре зарубежной литературы Ленинградского ордена Трудового Красного Знамени государственного педагогического института имени А. И. Герцена

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Н. Я. Дьяконова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук А. М. Зверев; кандидат филологических наук, доцент Е. М. Апенко

Ведущая организация: Днепропетровский государственный университет имени 300-летия воссоединения Украины с Россией

Защита состоится "14" декабря 1989 г. в ___ часов на заседании специализированного совета К 113.05.05 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Ленинградском государственном педагогическом институте им. А. Н. Герцена (199053, Ленинград, В.О., 1-я линия, 52, ауд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке института.

Автореферат разослан " 9" ноября 1989 г.

Ученый секретарь специализированного совета кандидат филологических наук Н. Н. Кякшто


Актуальность темы исследования.

Творчество Джона Рональда Руэла Толкина (1892-1973) представляет собой культурный феномен, соединивший традиции древнего и современного искусства, выходящий за рамки существующей системы литературных жанров и, следовательно, требующий всестороннего изучения. Сущность данного явления может быть, на наш взгляд, раскрыта лишь в контексте более общего процесса художественного мифотворчества, теоретическое осмысление которого является одной из важных задач современного литературоведения.

Научная новизна работы.

На протяжении последних двадцати лет произведения Толкина, и особенно его мифологическая эпопея "Повелитель колец" (1954-1955), привлекают к себе внимание многочисленных зарубежных исследователей (П. Кочера, Х. Карпентера, Р. Ноэль, Р. Хелмса, К. Килби и др.); однако в советском литературоведении творчество писателя практически не изучалось. Исключение составляют статьи С. Л. Кошелева и биографический очерк Вл. Гакова, намечающие самые общие подходы к проблеме. При этом ни советские, ни зарубежные исследователи не рассматривали произведения Толкина как художественно-мифологическую систему. Попытка такого рассмотрения предпринята в данной работе.

Общая методика исследования.

В соответствии с характером поставленных задач нами были использованы системный, историко-литературный и сравнительно-типологический методы исследования. Научно-практическая ценность работы состоит в том, что она может быть использована при чтении спецкурсов и на спецсеминарах по проблемам метода и жанра в современной литературе, по истории и теории фантастической литературы, а также в лекционном курсе по зарубежной литературе нового времени.

Апробация работы.

Основные положения диссертации изложены в двух статьях и трёх докладах (Герценовские чтения, Ленинград, 1987 и 1988, семинар "Пространство и время в литературе и искусстве", Даугавпилс, 1989).


Содержание диссертации.

Первая глава работы посвящена теоретическим проблемам: роли и месту мифа в современной культуре, возникновению и развитию литературного мифотворчества, обзору научных работ о Толкине.

Проблема "миф и современность" имеет несколько аспектов. Один из самых важных - возможность существования мифологических форм в мире научно-технической цивилизации. Теория "пережитков", господствовавшая в науке прошлого столетия, видела в мифе примитивное отражение природных сил, архаичное и нелепое в век научно-технического прогресса. Согласно данной теории, миф-"пережиток" должен был в ближайшем будущем окончательно исчезнуть из сознания людей.

В действительности происходит нечто обратное: мощная ремифологизация сознания и культуры, противостоящая всему демифологизирующему процессу в целом (Е. М. Мелетинский). Одна из основных причин этого явления заключается, по-видимому, в том, что современный человек сохраняет способность к "мифомышлению", то есть к восприятию иллюзорных идеологических или художественных построений и вере в них.

"Антиномия между логическим и дологическим мышлением есть ложная антиномия", - пишет известный этнограф и мифолог К. Леви-Стросс. По мнению ученого, при всех существующих различиях, между мышлением древнего и нового человека нет качественной разницы. К подобному выводу пришли на рубеже веков и основатели теории психоанализа (З. Фрейд и в особенности К.-Г. Юнг). Глубинные, "архетипические" основы мышления, по мнению Юнга, не могут быть изменены прогрессом. Было также установлено, что мифологическая фантазия имеет явное сходство с художественной фантазией и с фантазией человека вообще (Е. М. Мелетинский, А. Ф. Лосев). Всё сказанное объясняет принципиальную возможность возникновения в современную эпоху мифологических форм, аналогичных древним. Эта тенденция может стать опасной, особенно если "миф бесконтрольно господствует над мыслью" (А. В. Гулыга). Подтверждением может служить весь опыт социальной мифологии XX века. Вместе с тем, не следует игнорировать и роль позитивного начала, существующего в мифе и про явля
ющего себя в различных сферах общественного сознания. На всех этапах своего развития и социум, и отдельно взятый индивид нуждаются в создании целостного, по возможности непротиворечивого образа мира. В силу естественной ограниченности человеческих знаний, подобная картина мироздания всегда в той или иной степени мифологизирована (т. е. включает и гипотетические, принятые на веру элементы), однако само её существование есть необходимый факт и основа бытия индивида и социума (Т. А. Чернышёва "Природа фантастики", с 232).

Современное искусство также обращается к мифу, гуманизируя и обогащая его. Второй раздел главы посвящен возникновению и развитию в новейшей литературе "художественного мифотворчества", т. е. использования в произведениях не только мифологических тем и образов, но и глубинных моделей, сюжетных схем и структур, аналогичных древнемифологическим.

Идея создания "новой мифологии" была выдвинута на рубеже XVIII- XIX вв. крупнейшими теоретиками немецкого романтизма, Ф. Шеллингом и Ф. Шлегелем. Одновременно и независимо от них первую практическую попытку осуществления данной идеи предпринял английский поэт и мыслитель Уильям Блейк, автор так называемых "пророческих книг". В этот ряд следует поставить также "Поэмы Оссиана", воспринятые первыми читателями как древний мифолого-героический эпос, но в действительности лишь искусно стилизованные под старину шотландским писателем Дж. Макферсоном. Эти новаторские попытки мифотворчества не были по достоинству оценены критикой и читателями; дальнейшее развитие литературы шло, в основном, под знаком демифологизаторства и изображения жизни в формах самой жизни, т. е. в направлении реализма XIX века.

В двадцатом веке миф не только возвращается в литературу, но и становится мощным фактором её движения к новым формам. Общая тенденция заключена в стремлении писателей "заставить мир архаики и мир цивилизации объяснять друг друга" (С. С. Аверинцев). Возникает несколько типов художественного мифотворчества. Не претендуя на создание исчерпывающей классификации, ограничимся лишь выделением наиболее значительных явлений этого процесса, своего рода этапных произведений. Таковыми, на наш взгляд, являются: "Улисс" Дж. Джойса, "Иосиф и его братья" Т. Манна, "Сто лет одиночества" Г. Гарсиа Маркеса. Современная научно-фантастическая литература также может быть рассмотрена как некая коллективная мифология, полюсами которой, по определению С. Лема, являются "электронный рай" и "водородный ад".

Творчество Толкина представляет собой особый тип литературного мифологизма. Писатель создаёт, по-видимому, самую целостную в истории литературы "индивидуальную" мифологию: воображаемый мир со своей "книгой бытия", историей и историческими хрониками, географией, языками, и т. п. Столь тщательно и подробно воссозданная вымышленная вселенная не имеет близкого литературного аналога. Именно этим можно объяснить живой интерес к творчеству Толкина со стороны критиков и литературоведов, разнообразие применяемых ими методов и приемов анализа.

В настоящее время сложилось два основных подхода к изучению творчества писателя. Первый может быть условно назван "аллегорическим". Исследователей данного типа объединяет стремление трактовать образ мира, созданный Толкином, как систему конкретных иносказаний. При этом основное произведение писателя, "Повелитель колец", анализируется и с религиозных (К. Килби), и с социальных (Э. Фаллер), и с психоаналитических (Т. О'Нейл) позиций.

Очевидный изъян такого подхода заключён в его резком несоответствии позиции автора. Толкин неоднократно заявлял, что его книга лишена какой-либо иносказательности: политической, религиозной или моральной. "Я искренне не люблю аллегорию во всех её проявлениях", - писал он в предисловии к "Повелителю колец" (р. XI). На наш взгляд, эта декларация подтверждена художественной практикой писателя, между тем как многие выводы, к которым приходят сторонники концепции "аллегоризма", представляются произвольными и малоубедительными (таковы, например, сопоставления Фродо с Христом, восходящим на Голгофу, Мордора - с нацистской Германией, Кольца Власти - с ядерной бомбой, и т. п.). Второе направление, включающее в себя имманентный анализ "Повелителя колец" с последующим выходом к мифологическим корням образности автора, представляется более плодотворным. Прочная и многосторонняя связь творчества писателя с древней мифологией отмечалась многими критиками и литературоведами (К. С. Льюисом, Р. Рейли, Ч. Мурманом, Д. Хьюс ом,
Р. Хелмсом и др.). При этом исследователи ограничивались, как правило, констатацией данной связи и выявлением в книгах Толкина тех или иных мифологических мотивов (см., напр., монографию Р. Ноэль "Мифология Средьземелья").

Новые возможности для изучения творчества Толкина открылись в связи с рядом публикаций, осуществлённых на рубеже 70-80-х годов его биографом, Х. Карпентером, и сыном писателя, К. Толкином. Особое место в этом ряду принадлежит "Сильмариллиону", незавершённой и весьма значительной по объёму книге, охватывающей всю историю вымышленного мира с момента его сотворения и вплоть до событий, изложенной в трёхтомной эпопее "Повелитель колец". Воспринятая в контексте "Сильмариллиона", она осознаётся ныне как наиболее законченная и самостоятельная часть целостной художественно-мифологической системы, создававшейся на протяжении всего творчества писателя. Этот вывод подтверждается и всеми остальными посмертными публикациями (письмами Толкина, материалами к "Сильмариллиону" и "Повелителю колец", ранними поэтическими и прозаическими фрагментами, вошедшими в том "Поэмы и истории" и в двухтомную "Книгу забытых сказаний"). Изучение этой художественно- мифологической системы составляет содержание второй и третьей главы наст ояще
й работы. Таким образом, в первой главе диссертации рассмотрены теоретические проблемы, стоящие перед исследователем мифологического эпоса Дж. Р. Р. Толкина "Повелитель колец": вопрос о роли и месте мифа в современной культуре; возникновение и развитие художественного мифотворчества и его основные разновидности в литературе XX века; и, наконец, отношение к данной проблеме литературоведов, изучающих творчество Толкина.

Вторая глава работы посвящена анализу художественно- мифологической системы Толкина, её основ и эволюции. Три основных фактора определили возникновение и формирование данной системы: приверженность автора традиции древней (главным образом, северно-европейской) мифологии и средневекового эпоса; влияние, оказанное на писателя его литературными предшественниками (Моррисом и др.); наконец, особый, свойственный именно Толкину "лингвистический" способ восприятия и эстетического освоения мира, его языкотворчество.

Воздействие древней культуры на формирование эстетики и художественного метода Толкина - общепризнанный факт, установленный работами многих исследователей. В творчестве писателя ощутимо влияние целого ряда древних памятников. Среди них: "Калевала", Старшая "Эдда", исландские саги, уэлльский "Манибогион", "Похищение быка на Куалнге", "Беовульф", "Смерть Артура". Несомненно, одним из важнейших источников (и в известной мере образцом) для толкинского "Сильмариллиона" была Библия.

При этом, автор не столько следует древней традиции, сколько возрождает её, создаёт её заново, соединяя архаичные элементы с гораздо более поздними повествовательными приёмами. Писатель неустанно ищет жанровые формы, адекватные, но не идентичные древним. Таким образом, признавая существенное и разностороннее влияние средневековой культуры на книги Толкина, нельзя согласиться с теми исследователями, которые считают это влияние единственно важным и видят в Толкине лишь искусного стилизатора и интерпретатора древних легенд. Подобная точка зрения игнорирует или принижает воздействие на писателя современной культуры, а оно также весьма значительно.

Автора "Повелителя колец" отличает остро критическое, избирательное отношение к европейской литературе нового времени. Толкин ощущал себя хранителем исконной, идущей от мифологии традиции, которую в своём развитии, становясь всё более художественной, литература во многом утрачивает. Отсюда его довольно резкие высказывания о многих крупнейших художниках, определивших облик современного искусства (о Шекспире, Данте, Сервантесе и др.).

В то же время существовала литературная традиция, к которой принадлежал сам писатель. У её истоков стоит поэма Э. Спенсера "Королева фей". В русле этой традиции - Дж. Макферсон, У. Блейк, Дж. Макдональд, У. Моррис. Последнего можно по праву считать литературным учителем Толкина. Произведения Морриса ("Дом Вулфингов", "Корни гор", "Земной рай" и др.) оказали ощутимое влияние на раннее творчество писателя. Следует отметить, что осознание этой традиции как самостоятельного литературного течения произошло лишь после выхода в свет эпопеи Толкина (см. работу Н. Фрая "Светское писание", с. 43).

По-видимому, правомерно говорить о некоторой изоляции (с изрядной долей самоизоляции) писателя в литературном процессе XX века. Ему чужда изощрённая проза Дж. Джойса и В. Вулф, общая безысходность творчества Ф. Кафки и экзистенциалистов, интеллектуализм Т. Манна и Г. Гессе. Не принадлежит он, разумеется, и к реалистическому направлению.

Говоря о литературном окружении Толкина, следует особо выделить группу близких ему по духу писателей и учёных, входивших в оксфордский кружок "Инклинги". Он сформировался в начале тридцатых годов вокруг литератора, филолога и религиозного мыслителя Клайва Степлза Льюиса. Многолетняя дружба с ним сыграла большую роль в становлении Толкина как писателя. Известно также, что в круг его чтения входили Г. К. Честертон, У. Б. Йейтс и менее известные Э. Р. Эддисон и Д. Линдсей. В более зрелом возрасте писатель заинтересовался современной фантастической литературой.

Таким образом, в отношении Толкина к истории литературы и литературному процессу новейшего времени обнаруживается очевидная двойственность. С одной стороны, его привлекает, главным образом, древняя ("дочосеровская") литература, причём в тех её стадиях и формах, где ощутимо непосредственное влияние мифа. С другой стороны, Толкин оказывается в русле современной прозы (Э. Р. Эддисон, Д. Линдсей, К. С. Льюис и др.), которому свойственно предельное развитие индивидуальной фантазии художника, создание воображаемых миров - т. е. в русле литературной сказки и "фэнтэзи".

Однако, и в этом течении он остаётся, как уже было сказано, предельно своеобразным. Представляется, что один из главных источников этого своеобразия - необычная генетика фантастической образности Толкина. В её основе лежит уникальный лингвистический дар, которым обладал писатель - дар языкотворчества, создания вымышленных языков. По свидетельствам биографов и самого Толкина, эта способность, возникшая в раннем детстве, сохранялась у него на протяжении всей жизни.

"Многие дети создают или пытаются создавать вымышленные языки, - писал Толкин. - Я занимался этим с тех пор, как научился писать, и уже не прекращал этого занятия. Конечно, как профессиональный лингвист (в особенности, увлекающийся лингвистической эстетикой), я изменил вкусы, углубил знание теории и, вероятно, лучше овладел навыками этого ремесла. Ныне за моими историями - цепь языков..." ("Письма Дж. Р. Р. Толкина", с. 143). Наиболее разработанными и сложными в данной цепи являются так называемые "эльфийские" языки, определившие систему имён, географических названий и, по сути, весь языковой колорит "Сильмариллиона" и "Повелителя колец".

Создание языков вело Толкина к творению собственной мифологии; эта связь была для него не просто интуитивно найденной, но осознанной, принципиальной. "Сознание, языки и предания возникли в нашем мире одновременно", - писал Толкин ("О волшебных историях", с. 122).

Разумеется, работа писателя вдохновлялась не только лингвистическими пристрастиями. В английском обществе послевоенных лет резко обострился интерес к корням, к истокам национального самосознания, и творчество Толкина, несомненно, должно восприниматься, как явление данного культурного ряда. В отличие от Греции, Рима, скандинавских стран, Англия была лишена целостной самобытной мифологии, не имела древнего мифологического эпоса, подобного "Илиаде" или "Песни о Нибелунгах". Толкин ощущал себя призванным восполнить некий "пробел" в национальной культуре, создать своего рода "мифологию для Англии".

Второй, не менее важный социальный мотив обусловлен процессами вульгаризации и фальсификации мифа в двадцатом веке, в частности, его использованием для управления массовым сознанием в нечистоплотных политических целях. Независимо от Томаса Манна, Толкин пришёл к сходному с ним выводу о необходимости размежевания мифа и фашизма, гуманизации мифа.

Однако, главным мотивом и основным импульсом мифотворчества Толкина была, как нам представляется, всё же радость созидания огромного целостного, развёрнутого в пространстве и во времени воображаемого мира. Именно эта "радость творения" лежит в основе эстетико-религиозной концепции Толкина - концепции "со-творчества", сближающей истинного Художника, созидающего собственный мир, с самим Творцом. Индивидуальная мифология Толкина возникает первоначально в виде отдельных не связанных между собой стихотворений, прозаических фрагментов, поэм ("Берега Страны фей", "Шаги гоблина" и др.). В основе этих набросков лежат яркие образы-видения иных существ и иной земли, причём два стихотворения написаны на эльфийских языках. Но вскоре автора перестают удовлетворять фрагментарные сюжеты, и он предпринимает попытку создать единый целостный воображаемый мир.

"Книга забытых сказаний" (первый вариант "Сильмариллиона") была начата Толкином зимой 1916-1917 гг. Она писалась в течение пяти лет и осталась незавершённой. Её герой, мореплаватель и скиталец, попадает на остров, где обитают эльфы. Они рассказывают страннику историю своего народа. "Эльфийские" предания и легенды составляют основное содержание произведения. Композиция и сюжет первой книги Толкина во многом повторяют поэму Морриса "Земной рай".

В конце двадцатых годов, преодолев ученическую подражательность своего раннего творчества, писатель приступает к работе над "Сильмариллионом". По замыслу это грандиозная "книга бытия", охватывающая всю историю (мифологическую и эпическую) вымышленного мира. Структура книги сложна и противоречива. Толкин писал её в течение пятидесяти лет и также оставил незавершённой. В 1976 году была издана лишь наиболее законченная и отшлифованная часть огромного целого. Значительное количество легенд, преданий и прочего материала, предназначавшегося автором для книги, не вошло в неё из-за оборванности сюжетных линий или явных противоречий с другими историями и легендами. Поэтому в 1980 году отдельной книгой выходят "Неоконченные сказания Нюменора и Средьземелья", в сущности, ещё один том "Сильмариллиона".

Таким образом, вместо единого художественного текста перед исследователем - массив весьма разнородного материала: мифы, легенды, их варианты, фрагменты, стихотворные версии и т. п. Именно многообразие - жанровое, стилевое, сюжетное - является важнейшей отличительной чертой "Сильмариллиона". По-видимому, он и не мог быть завершён. Любое приведение к какому-либо конкретному финалу выглядело бы беднее, примитивнее, худосочнее этого гигантского и противоречивого мифологического полотна. Лишь отдельные фрагменты его могли обретать жанровую стройность и завершённость, но не вся система в целом.

Книга Толкина описывает возникновение и развитие целого мира, центральной частью которого является обширный материк, Средьземелье. Временной объём произведения поистине огромен. Оно охватывает три эпохи, каждая из которых длится несколько тысячелетий. В центре повествования судьба двух рас - эльфов и людей, их борьба с носителями мирового зла - Мелкором и Сауроном.

"Сильмариллион" открывается двумя важными космогоническими фрагментами: "Аиньюлиндалё" (мифом Творения) и "Валаквентой" (повествованием о небесных существах, добрых и злых). Мир в мифологии Толкина возникает из Музыки и Видения; их воплощением становится вся последующая история Средьземелья. Миф Творения, безусловно, важен для понимания общих законов созданного писателем мира. Вместе с тем, нельзя не отметить некоторую компилятивность, присущую этим фрагментам: писатель соединяет античные, библейские и северно-мифологические мотивы и не может избежать определённой степени эклектизма.

По-настоящему необычным "Сильмариллион" становится с появлением в нём эльфов, одной из двух "божественных рас", населяющих мир Толкина. Писатель предпринимает попытку реставрировать подлинный (т. е. древний) взгляд на эльфа как на грозное и прекрасное существо, стоящее в иерархии живых существ выше человека. Неантропоцентризм писателя определяет неожиданность и оригинальность его художественно-мифологической системы. Отношение автора к человеку объясняется его резко критическим взглядом на современную цивилизацию, изменившую (а по его мнению, изуродовавшую) облик мира. Писатель относится к людям с сочувствием, снисхождением и печалью. Эльфы же воплощают его идеал: они бессмертны, одухотворены и прекрасны. Первыми из живых существ, по Толкину, они овладевают даром называния, то есть создают языки, а потом обучают этому искусству остальные народы Средьземелья. "Сильмариллион" - это, главным образом, история эльфов.

Дальнейший анализ произведения включает в себя рассмотрение так называемых сквозных мотивов, важнейших тем книги, повлиявших впоследствии на эпос Толкина "Повелитель колец". Важнейшие из них - борьба с мировым злом, творение красоты, тема смерти и бессмертия, судьбы и, наконец, тема любви и спасения.

Все выделенные мотивы мифологичны в своей основе. Все они определяют развитие сюжетных линий, судьбы главных героев, сам ход истории вымышленного мира. В известном смысле "Сильмариллион" - книга рождающихся заново сущностей. Зло, красота, смерть, любовь возникают "впервые" на глазах читателя, стремятся к своему предельному выражению, соединяются сложной системой связей, образуя, в конечном итоге, эмоционально-смысловое ядро - центр толкинской мифологии.

"Сильмариллион" пытается охватить вымышленный мир в его становлении и развитии, в его длительности. В то же время, включённые в него эпические предания прерывают поступательный ход времён, дают своего рода синхронический срез толкинской вселенной. Вместе с хрониками, мифом Творения и летописными частями книги они образуют художественно-мифологическую систему.

Иная линия в творчестве Толкина связана с созданием детских произведений, читавшихся в семейном кругу ("Папины рождественские письма", "М-р Блисс" и др.). В этих сочинениях, основанных на словесной игре и дававших простор авторской фантазии, возникал совершенно иной, непохожий на "Сильмариллион" тип повествования: лёгкий, импровизационный, рассчитанный на восприятие ребёнка, а, стало быть, доступный любому читателю. Сказка "Хоббит, или Туда и Обратно" (1937), написанная в этой манере, принесла Толкину литературное признание и во многом предопределила появление "Повелителя колец".

"Хоббит" создан в русле английской фольклорно-сказочной традиции, его сюжет выстроен по законам волшебных историй "о драконах и кладах". Новизна произведения прежде всего в том, что автор вводит в повествование ряд мотивов и образов "Сильмариллиона". В сказке возникает образ мира (упрощённый и приспособленный к детскому восприятию), в основе которого вымышленная страна - Средьземелье. Мифология Толкина впервые становится основанием для произведения, с ней непосредственно не связанного.

Одним из важных художественных открытий, сделанных автором в процессе работы над сказкой, стал удачно найденный образ героя - хоббита. Этим фантастическим человекоподобным существам нет явного аналога ни в фольклоре, ни в литературно-сказочной традиции. Хоббиты имеют отдалённое сходство с так называемыми "малыми" существами в германо-скандинавской мифологии: гномами, альвами, карликами. В то же время, существа, придуманные Толкином, несут в себе и черты, присущие типичному английскому обывателю.

"Хоббит" сыграл важную роль в становлении Толкина как писателя. Книга вышла в свет в 1937 г. и была благосклонно встречена читателями и критикой. В ней увидели продолжение не только фольклорной, но и литературно- сказочной традиции, созданной Л. Кэрроллом, Дж. Макдональдом и др. Для самого автора успех книги означал реальную возможность опубликовать "Сильмариллион" и, в дальнейшем, создавать произведения, тесно связанные с художественной мифологией. В том же году он начинает писать продолжение "Хоббита", которое быстро перерастает границы детской сказки и превращается в трёхтомный эпос, "Повелитель колец", вобравший в себя все основные темы и идеи "Сильмариллиона". Увлекательность сюжета соединилась в нём с энциклопедичностью описания вымышленного мира.

Третья глава диссертации представляет собой развёрнутый анализ центрального произведения Толкина, героико-мифологической эпопеи "Повелитель колец". Эта книга возникла на основе легенд и преданий "Сильмариллиона"; в известном смысле она даже явилась его частью, наиболее самостоятельной и завершённой.

Работа над новым произведением потребовала от писателя рассмотрения эстетических проблем, связанных с природой, и функциями так называемых "волшебных историй" (fairy-stories). Размышления Толкина над этими вопросами воплотились в его программной лекции "О волшебных историях" (1938).

Её концепция сводится к следующему: fairy-story является одним из основных литературных жанров, возникших в древности и сохранивших свою актуальность в нашу эпоху. Произведения такого рода, считает Толкин, ни в коей мере не предназначены специально для детской аудитории: такой взгляд есть плод недоразумения, результат неверного литературного развития. Целью волшебной истории является создание вымышленного Второго Мира, способного удовлетворять "исконные человеческие желания". Триединая функция fairy-story: исцеление, спасение, утешение - восходит к основным постулатам христианства.

Лекция "О волшебных историях" стала, по сути, эстетической программой творчества писателя, определив во многом его работу над "Повелителем колец". Начатая, как продолжение "Хоббита", книга всё больше входила в круг главных идей и мотивов "Сильмариллиона". Замысел автора может быть кратко сформулирован как попытка создать героический и "исторический" эпос на основе уже существующих мифологических преданий.

В основе произведения - миф о Кольце Всевластия, выкованном Сауроном Чёрным (дьяволоподобным существом, воплощением абсолютного зла) для порабощения всех живых существ и народов Средьземелья. Образ Кольца получает различные толкования в научной литературе. Большинство исследователей пытается трактовать его как некую аллегорию или символ. При этом практически не учитывается место образа в целостной художественно- мифологической системе, соотнесённость магических свойств Кольца с внутренними законами вымышленной вселенной Толкина.

Между тем, любое, даже "внешнее", свойство Кольца Всевластия (напр., его способность делать владельца невидимым) обусловлено самыми общими темами и идеями мифологии автора. Анализ мотива невидимости, его роли и места в эпосе убеждает в том, что писатель стремится к соединению древнемифологических представлений (связывающих невидимость со злом, тьмой, смертью, аморальной властью) с христианским пониманием зла как анти-бытия, внутренней пустоты.

Образ Кольца, на наш взгляд, - это прежде всего мифологический образ. Он раскрывается с исчерпывающей полнотой лишь в контексте всей художественно-мифологической системы Толкина. И в этом контексте он равнозначен самому себе, т. е. не имеет неких заложенных автором скрытых смыслов и значений. Разумеется, у читателя могут возникать любые ассоциации (с водородной бомбой и т. п.). Однако следует видеть их произвольный и субъективный характер. Образ Кольца нерасторжимо связан с мифологией и историей Средьземелья и вне её проанализирован быть не может.

Основу сюжета "Повелителя колец" составляет финальная часть предания о Кольце Всевластия: странствие хоббита Фродо в Мордор (обитель мирового зла) и Война Кольца (War of the Ring), охватившая всё Средьземелье и решившая судьбы населяющих его народов. Уничтожение Кольца и уход эльфов из мира означают наступление новой исторической эпохи (четвёртой в хронологии Толкина): эпохи Человека. Такой размах и характер событий позволяют выдвинуть предположение о принадлежности книги к жанру героико-мифологической эпопеи.

Существование этого жанра в современной литературе остаётся предметом дискуссии. Известны высказывания Гегеля, Маркса, ряда авторитетных литературоведов о невозможности возникновения эпопей, подобных античным, в нашу эпоху. По-видимому, следует согласиться с тем, что буквальное повторение древней эпической формы действительно невозможно. В то же время развитие художественного мифотворчества в литературе XX века предполагает параллельное развитие адекватных ему эпических форм.

Принадлежность "Повелителя колец" Толкина к жанру эпопеи может быть обоснована не только масштабом изображённых событий и общим характером сюжета книги. Об этом свидетельствует и объём произведения (значительно превышающий объём любого современного романа), и особый характер материала, положенного в основу книги (индивидуальная художественная мифология - "Сильмариллион"). Весьма показательно, что конкретные характеристики жанра эпопеи, данные Гегелем в его "Эстетике", достаточно полно определяют специфику "Повелителя колец".

Эпопея Толкина мифологична. Странствие Фродо, несущего Кольцо в центр мирового зла, выдержано в традиции северного мифологического эпоса. Поединок хоббита с Сауроном представляется трагически предрешённым. Следуя духу древнескандинавской мифологии, Толкин, по его собственному определению, ставит монстра в центр мира и противопоставляет ему обнажённую волю и храбрость героя. Однако, в кульминационный момент повествования писатель неожиданно отходит от традиции, заменяя неизбежную смерть персонажа его внезапным и радостным спасением. Происходит эвкатастрофа (анти-катастрофа) - одно из важнейших, согласно эстетике Толкина, свойств "волшебной истории".

Жертвенность героев книги и их спасение значительно углубляют смысл произведения и силу его воздействия на читателя. Спасён мир и спасён индивид. Смерть не является главным законом толкинской вселенной. Напротив, мотив умирания в финальных сценах явно редуцирован, заменён мотивом ухода.

Таким образом, анализ сюжета и жанровой природы произведения позволяет рассматривать "Повелителя колец" как современную героико-мифологическую эпопею, созданную в традициях северной мифологии, воплотившую в себе христианско-гуманистические идеи автора и основные принципы его эстетики.

Мир Толкина един: природное и разумное, единичное и целое, материальное и духовное не разделены в нём с той необратимостью и трагизмом, с какой они разделены в реальном мире и в современной литературе. Система разумных рас и существ, созданная автором, с одной стороны, погружена в природу (энты), а с другой - достигает небесных высот (валары); она выстроена как безусловное противостояние добрых и злых начал; она соединяет растительный и животный миры, человека и иные существа, "лес" и "город". В конечном счёте, эта система является особым уровнем вымышленной вселенной Толкина, воплощает в себе основные принципы устройства этой вселенной.

Понятие расы, народа, а не отдельно взятого индивида - несомненно, центральное в художественном мире писателя. Оно включает в себя целый комплекс свойств: язык (как основу основ), происхождение, судьбу, обычаи, облик и т. п. Разумеется, свойства любой из вымышленных рас (хоббитов, гномов, эльфов) могут рассматриваться как отстранённые и особым образом выделенный черты человеческой природы. Однако, было бы неверно населяющих Средьземелье, собирательный образ человечества.

Человек в художественной мифологии Толкина окружён множеством иных созданий, отличных от него и во многом превосходящих его, - именно в этом привлекательность и неординарность книг писателя. В сравнении с психологической прозой XIX-XX вв. герои-люди предстают в "Повелителе колец" весьма упрощёнными. Толкинский человек сближен с персонажами средневекового эпоса, статичен и прям. Он является своего рода точкой отсчёта, соединительным звеном между авторской мифологией и реальным миром.

Образы людей сгруппированы вокруг центральной фигуры эпоса - Арагорна. В своих главных чертах это типичный эпический герой, выдержанный в традициях артуровских легенд. Он превосходит прочих людей силой ума и воли, физической крепостью и долголетием: в этом не только подтверждение его статуса героя эпоса, но и принадлеж- ность к конкретному роду или - шире - к особому народу, нюменорцам, бывшим правителям Средьземелья. Любовь Арагорна и Арвен глубоко мифологична: происходит слияние двух божественных рас, эльфийская духовность и красота соединяются с отвагой и мощью человека. По замыслу автора, Арагорн призван воскресить память о великом прошлом мира в его настоящем, воскресить связь времён.

Центральный герой и остальные персонажи-люди, фигурирующие в "Повелителе колец", составляют фундамент эпического действия. На их фоне отчётливо выявлена необычность иных действующих в эпосе рас и народов. В созданной Толкином системе мира множественность и разнообразие разумных существ имеет принципиальное значение: древняя мифология, одухотворявшая природу, смыкается на этом уровне с современной научно- фантастической литературой (основной темой которой является контакт человечества с иным разумом, иной - временной или пространственной - культурой).

Как правило, у Толкина история любой разумной расы, будь то орлы, энты или гномы, своими корнями уходит в "Сильмариллион". При этом сама система рас и народов находится в движении. Подчиняясь общему ходу времён, её развитие идёт по нисходящей. Эпос Толкина "Повелитель колец" воссоздаёт ситуацию распада системы, когда различные народы почти потеряли контакт друг с другом и воспринимают иной тип жизни и мышления с подозритель- ностью и неприязнью. Сложившееся в книге Содружество Кольца (Fellowship of the Ring) - это последний союз представителей разных народов в истории Средьземелья, краткий миг воссоединения перед окончательным разрывом.

Сложное единство "раса-индивид" глубже и полнее всего раскрывается в образах хоббитов. Эти существа стоят в центре созданной автором образной системы. Даже эльфы отодвинуты в эпосе на второй план. Делая хоббита Фродо героем произведения, писатель идёт вразрез с литературной традицией; несоответствие особенно заметно при сопоставлении Фродо с типично эпическим героем - Арагорном.

Метаморфоза, происходящая с хоббитом в "Повелителе колец", обнаруживает внутренние резервы этого образа. Совершается переход от литературно-сказочного героя к герою эпическому, Фродо меняется, однако, эти изменения едва ли можно считать эволюцией в общепринятом смысле этого слова. Хоббит обнаруживает лучшие качества своего народа: сопротивляемость злу и соблазну власти, скрытое в глубине души мужество, изначальную приверженность светлой стороне бытия.

Толкин создал вымышленную расу, соединившую в себе близость к человеку и природе, современному быту и мифологической древности. Хоббиты - это, прежде всего, живое, начальная субстанция жизни и её резерв. Это жизнь, одухотворённая ровно настолько, чтобы пребывать в промежуточном состоянии между развитием и покоем. Герои-хоббиты (Фродо и др.) реализуют наивысшие возможности своего народа, выйдя в пространство мифологической вселенной и столкнувшись с коренными вопросами бытия.

Анализ образной системы "Повелителя колец" убеждает в том, что писатель стремился к созданию неантропо-центристского художественного мира, объединяющего в себе самые разные типы вымышленных существ и народов. В основе данной системы лежит ясная этическая композиция (добро-зло), разделяющая героев. При этом разумное начало слито в большинстве случаев с природным, а индивид прочно соединён с народом, к которому он принадлежит.

Всё сказанное позволяет утверждать, что художественно-мифологическая система, возникшая в творчестве Дж. Р. Р. Толкина, находит своё наиболее цельное и совершенное воплощение в эпопее "Повелитель колец". Появление этого произведения во второй половине двадцатого столетия играет важную роль в развитии современного художественного мифотворчества, демонстрируя непрерывную связь человеческой культуры с её истоками и гуманистический пафос, живущий в мифологии, древней и новой.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. "Повелитель колец" Дж. Р. Р. Толкина: эпос или роман? - Л., 1998. - 14 с. - Рук. деп. в ИНИОН АН СССР, № 37042 от 6.03.89.

2. Из жизни невидимок // Наука и религия. - 1985. - № 2. - С. 20-24.